Наталья О`Шей - Ангелофрения
Мукеш поднялся, взволнованно оправил френч.
– Если всему виной мои чувства, то могу заверить, что больше ни за что на свете не посмею навязывать их вам.
У Магдалины дрогнуло сердце. Раздражение, которое волей-неволей накипело по отношению к соратнику, в один миг улетучилось. Ей стало жалко этого благородного и смелого человека, на которого, казалось бы, можно положиться всегда, при любых обстоятельствах, и который был сейчас рядом. Стоило только сделать к нему шаг, положить руку на плечо, потянуться губами к губам…
Но жалость – не то чувство, на ее почве любовь не созреет.
– Я вернусь, Мукеш! – пообещала Магдалина, отвернувшись к иллюминатору. – Я собираюсь выяснить относительно «особой энергии» все, что только возможно. Вооруженная знаниями, я стану сильнее. Я отправлюсь с кузенами…
– Стойте! – почти выкрикнул Мукеш.
Магдалина изумленно обернулась. Бывший советник печально улыбнулся.
– Не говорите о том, куда направляетесь. Никому – ни контрабандистам, ни даже мне, – сказал он, надеясь, что в запасе еще есть время, чтобы переубедить, уговорить, упросить ее.
Чтобы она передумала, чтобы осталась.
Магдалина убрала с лица выбившийся из прически локон, стиснула зубы и снова подхватила утюг. На сей раз – левой рукой.
И Мукеш осознал, что спорить с Магдалиной бесполезно.
Контрабандисты планировали пополнить запасы провизии и воды в одном из малых воздушных портов на Средиземноморском побережье. На реке поговаривали о русской эскадре вспомогательных кораблей, которая по разрешению фараона пересекла водную границу Нового Царства. В состав эскадры входили плавучие госпитали, инженерные и транспортные корабли. Русские были готовы принимать беженцев и помогать пострадавшим. Мукеш догадывался, что Магдалина собралась на родину. И когда настанет время, он сделает так, что контрабандисты не заметят ее побег. Песок, ветер и морская вода помогут ему в этом.
– А знаете что, – Верон неожиданно хлопнул себя по колену, и Магдалина вздрогнула, вынырнув из омута воспоминаний. – У нас премьера в Мариинском. В следующий четверг. Приходите с парнями! А я обеспечу вас контрамарками.
Прежде чем Магдалина успела поблагодарить, высказался Каин:
– Мы с братом слышали, как вы поете в душевой, – буркнул он. – Мы не любим оперу.
Магдалина пихнула Каина в бок.
– Извините, – послушно изрек Каин.
Вероны вежливо улыбнулись в ответ.
Извозчик остановился, чтобы переброситься словом с кучером ехавшего им навстречу экипажа: старомодной и громоздкой кареты, запряженной в гнедую пару. Магдалина увидела, что стекла на окнах кареты выбиты, а в дверце темнеет дыра – словно мышь прогрызла.
– В конце Большой Никитской стреляют, – сообщил им кучер кареты, нервозно поигрывая поводьями. – Кровавая баня. И кто в кого – не разобрать.
– А по Спиридоновской проедем? – быстро спросил извозчик.
– Риск – дело благородное, – прозвучало в ответ.
И все-таки им не удалось избежать беды.
Лихой люд, соседства с которым стремишься избежать в трактире или в вагоне поезда, взял их экипаж в кольцо, воспользовавшись тем, что извозчик заставил лошадь убавить шаг в темном переулке, где на дороге валялась мебель из разграбленного магазина. В свете месяца, пробившегося сквозь прореху в дымовой завесе, заблестели лезвия ножей и топоров.
Верон ворчливо забормотал по-испански, супруга же повисла на его руке, без слов призывая не лезть на рожон.
– Тпру! – один из разбойников положил руку на шею лошади.
– Приехали! – по борту фаэтона ударили обухом топора. – Вылезай давай!
С другой стороны пьяно загоготали в несколько голосов.
– Кыш в свои подвалы, сучье племя! – зарычал извозчик, выхватывая из-под сиденья короткую, но увесистую дубинку. Верон снова попытался встать, но супруга продолжала надежно удерживать его на месте.
– Ну-ка, мальчики… – Магдалина отодвинулась от кузенов, раскрыла сумочку, вынула револьвер.
Появление оружия в руках молодой женщины вызвало почему-то у разбойников очередной взрыв хохота. Но Магдалине было не до смеха. «Тион» с каждой секундой продвигался на север, удаляясь от нее. И чем больше приходится тратить времени на московских улицах, тем тяжелее будет догнать заветное летающее судно. А упустить его сейчас, когда оно так близко, было бы непростительно. По меньшей мере – непростительно…
Магдалина направила револьвер на бандита, ухватившего лошадь за узду, и спустила курок – без лишних слов, не испытывая ни сомнения, ни сожаления. Грянул выстрел, лиходей отпрянул. Струя крови выплеснулась из раны на его плече, обагрив лошади гриву. Испугавшись, кобыла заржала и рванула вперед. Извозчик взмахнул дубиной, врезав по зубам ближайшему головорезу, да покрепче перехватил поводья.
Кто-то попытался забраться в фаэтон сзади, но Магдалина снова выстрелила. Пуля угодила бандиту в лицо. Каин и Адам закричали в унисон. Бандит свалился на дорогу, рядом с ним грохнулся, раскрывшись, один из чемоданов Веронов. Экипажу вслед заорали, загикали. Кто-то швырнул в Магдалину нож, но финка лишь рассекла воздух у нее над головой.
А экипаж уже мчал дальше: быстрее ветра, подпрыгивая на ухабах и идя юзом на резких поворотах.
Дирижабль «Ковчег» был построен на заводе графа фон Цеппелина относительно недавно. Он не проработал в воздухе и пяти лет, если верить цифрам, выгравированным на стальной табличке, которая висела на переборке напротив входа на пассажирскую палубу. Однако с «Ковчегом» определенно что-то было не так. Магдалина прислушивалась к ощущениям, но понять, что же ее настораживает, пока не могла. Все-таки она вдоволь налеталась на дирижаблях Южной гильдии, правда, в качестве пассажира, и те полеты были скорее прогулочными, но она помнила, как уверенно держали курс «Тион», «Ниневия», «Рамсес Великий», «Скорпион»…
Увы, погода портилась с каждой секундой сильнее. Северо-восточный ветер крепчал. Иллюминатор застлала густая, словно сливочный соус, хмарь. Раскаты грома то приближались, то отдалялись: Небо играло с воздушным судном, как кошка играет с придушенной, но все еще способной к побегу мышью. Тут любой дирижабль не удержался бы от рысканья, но этот «Ковчег»… чересчур уж покорно вилял хвостом ветру.
Пассажирская палуба эконом-класса была переполнена людьми. Все теснились на стоящих рядами деревянных скамьях. Кто-то даже рискнул усесться в проходе; стюарды поначалу ворчали, но что толку было нагнетать и без того накаленную обстановку. В конце концов решение взять пассажиров сверх положенного приняла компания-перевозчик, и люди были не виноваты в том, что пожелали увезти свои семьи из города, на который обрушилась неведомая напасть.
